Неточные совпадения
— Некий итальянец утверждает, что гениальность — одна из форм безумия.
Возможно. Вообще людей с преувеличенными способностями трудно признать нормальными людьми. Возьмем обжор, сладострастников и… мыслителей. Да, и мыслителей. Вполне допустимо, что чрезмерно развитый мозг есть такое же уродство,
как расширенный желудок или непомерно
большой фаллос. Тогда мы увидим нечто общее между Гаргантюа, Дон-Жуаном и философом Иммануилом Кантом.
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она, кладя щеку свою на руку бабушки, — но ты видела меня, поняла и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься?
Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве
возможно повторять такую ошибку!.. Во мне ничего
больше нет… Пустота — холод, и если б не ты — отчаяние…
У нас все в известном тебе порядке. В жары я
большею частью сижу дома, вечером только пускаюсь в поход. Аннушка пользуется летом сколько
возможно, у нее наверху прохладно и мух нет. Видаемся мы между собой попрежнему, у каждого свои занятия — коротаем время,
как кто умеет. Слава богу, оно не останавливается.
Замечу мимоходом, что Марья Ивановна очень хорошо знает это обстоятельство, но потому-то она и выбрала Анфису Петровну в поверенные своей сплетни, что, во-первых, пренебрежение мсьё Щедрина усугубит рвение Анфисы Петровны, а во-вторых, самое имя мсьё Щедрина всю кровь Анфисы Петровны мгновенно превратит в сыворотку, что также на руку Марье Ивановне, которая,
как дама от природы неблагонамеренная, за один раз желает сделать
возможно большую сумму зла и уязвить своим жалом несколько персон вдруг.
Я согласился и жил отлично целые три года, не
как раб и наемник, а
больше как друг и помощник, и если, бы не выходы меня одолели, так я мог бы даже себе капитал собрать, потому что, по ремонтирскому заведению,
какой заводчик ни приедет, сейчас сам с ремонтером знакомится, а верного человека подсылает к конэсеру, чтобы
как возможно конэсера на свою сторону задобрить, потому что заводчики знают, что вся настоящая сила не в ремонтере, а в том, если который имеет при себе настоящего конэсера.
В деле беллетристики он противник всяких психологических усложнений и анализов и требует от автора, чтоб он, без отвлеченных околичностей, но с
возможно большим разнообразием «особых примет», объяснил ему,
каким телом обладает героиня романа, с кем и когда и при
каких обстоятельствах она совершила первый, второй и последующие адюльтеры, в
каком была каждый раз платье, заставляла ли себя умолять или сдавалась без разговоров, и ежели дело происходило в cabinet particulier, [в отдельном кабинете] то в
каком именно ресторане,
какие прислуживали гарсоны и что именно было съедено и выпито.
— Это вряд ли в наше время
возможно, — тоже без всякой иронии отозвался Николай Всеволодович, медленно и
как бы задумчиво. — В Апокалипсисе ангел клянется, что времени
больше не будет.
Да, и восторги нужно соразмерять, то есть ни в
каком случае не сосредоточивать их на одной какой-нибудь точке, но распределять на
возможно большее количество точек.
—
Как же
возможно!
Большая ли заслуга или малая!
А Митенька слушал эти приветствия и втихомолку старался придать себе сколько
возможно более степенную физиономию. Он приучил себя говорить басом, начал диспутировать об отвлеченных вопросах, каждый день ходил по департаментам и с
большим прилежанием справлялся о том,
какие следует иметь principes в различных случаях губернской административной деятельности.
Сначала, по врожденной доброте и благородству души своей, она будет делать все возможные усилия, чтобы не нарушить мира и прав других, чтобы получить желаемое с
возможно большим соблюдением всех требований,
какие на нее налагаются людьми, чем-нибудь связанными с ней; и если они сумеют воспользоваться этим первоначальным настроением и решатся дать ей полное удовлетворение, — хорошо тогда и ей и им.
— Смотришь на происходящее, и лишь одно утешает: зло жизни, возрастая, собирается воедино,
как бы для того, чтоб легче было преодолеть его силу. Всегда так наблюдал я: появляется малый стерженёк зла и затем на него,
как на веретено нитка, нарастает всё
больше и
больше злого. Рассеянное преодолеть — трудно, соединённое же
возможно отсечь мечом справедливости сразу…
Дети, если это
возможно, еще
большие эгоисты, чем взрослые, и прощаясь с матерью, я, гордый предстоящей,
как я думал, свободой, не понимал, с
какою материнскою нежностью разлучаюсь.
Таким образом, в человеке порядочном патриотизм есть не что иное,
как желание трудиться на пользу своей страны, и происходит не от чего другого,
как от желания делать добро, — сколько
возможно больше и сколько
возможно лучше.
Мы предвидим, впрочем, что приверженцы взгляда, излагаемого г. Жеребцовым, скажут нам, что любовь к добру есть чувство, врожденное человеку, и от знания не зависит. Мы готовы согласиться с этим, потому что сами определяем природный эгоизм человека стремлением к
возможно большему добру. Но тут,
как назло, непременно является неотвязный вопрос: в чем же добро-то? Для разрешения этого вопроса опять-таки неизбежно знание. А
как быть, ежели его нет?
Это работа сложная и трудная, потому что мало данных, но тем более чести ее исполнить, и я надеюсь, что тут мы себя покажем достойными его доверия и исполним все
как только
возможно и с
большою радостию.
Завод, по слухам, идет шибко и в
большом объеме, только, изволите видеть, от англичанина, а наш молодец всего в восьмой части; лес губится,
как только
возможно: вместо одной, по предположению, просеки в год валяют по пяти, мужиков с этой заготовкой и подвозкой дров от хлебопашества отвели, платят им за это чистыми деньгами, они эти деньги пропивают.
— Да полно ж грешить-то тебе!.. — еще
больше возвысила голос Аксинья Захаровна. —
Как возможно про честных стариц такую речь молвить? У матушки Манефы в обители спокон веку худого ничего не бывало.
В молодых годах люди верят, что назначение человечества в постоянном совершенствовании и что
возможно и даже легко исправить всё человечество, уничтожить все пороки и несчастья. Мечты эти не смешны, а, напротив, в них гораздо
больше истины, чем в суждениях старых, завязших в соблазнах людей, когда люди эти, проведшие всю жизнь не так,
как это свойственно человеку, советуют людям ничего не желать, не искать, а жить,
как животное.
«Воспитание,
как умышленное формирование людей по известным образцам, не плодотворно, не законно, не
возможно, — говорит Толстой. — Воспитание портит, а не исправляет людей. Чем
больше испорчен ребенок, тем меньше нужно его воспитывать, тем
больше нужно ему свободы».
Еще один день пути, и я подошел к подножию Сихотэ-Алиня. Река Дынми здесь течет вдоль водораздела с некоторым уклоном к северо-западу, обходя, насколько
возможно, многочисленные отроги хребта. Местность, где мы остановились, представляла собой
как бы
большую котловину; кругом высились горы, состоявшие из плотных метаморфизованных песчаников и зеленоватых кремнистых глинистых сланцев.
Смешно; но тот сделает мне
большое одолжение, кто не станет смеяться над этими смешными порывами, так
как я не знаю ничего лучше их, — и горе тому, кто не вкушал сладостного желания страдания за других! Он не знал лучшего и чистейшего удовольствия,
какое возможно человеку испытать на земле.
— Совестно перед ней, вот слово, вот что меня давит, душит в ее присутствии. Ее превосходство… А при этом счастия быть не может. Каждая минута натянута, отравлена. Нам только тогда легко с людьми, когда мы чувствуем, что мы равны… Зачем она такая хорошая, отчего не хуже — тогда счастье бы было для нас
возможно. Она бы подходила
больше ко мне. Уж очень чиста!
Как ангел, а мы люди грешные,
больше чертей любим, с чертями веселее, — через силу улыбнулся он.
Она обратила свое поведение в строго определенную цель наживы и смотрела на себя,
как на машину, пущенную в ход, чтобы
возможно больше добыть денег.
Может быть, если бы Тамара обращалась с ним так же,
как с другими, ему было бы
возможно уйти от нее, но он не обольщал себя, что на него обращено
больше, чем на остальных, внимания. Его первый разговор с нею, ее любезные приглашения, взгляды, часто останавливаемые на нем даже во время беседы с другими, и, наконец, что-то необъяснимое, чувствуемое нами, когда женщина дает нам понять, что мы ей нравимся — все это заставляло его иметь не только надежду, но прямо уверенность, что она полюбит его.
— Ты всем хорош, André, но у тебя есть какая-то гордость мысли, — сказала княжна,
больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, — и это
большой грех. Разве
возможно судить об отце? Да ежели бы и
возможно было,
какое другое чувство, кроме vénération, [обожания] может возбудить такой человек,
как mon père? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы,
как я.